Fotosynthes

Пара слов от Гудвина

goodwin

Привет, вы зашли на сайт fotosynthes.ru. Я делал его в 2006-2014 годах, и это был ключевой журналистский synth-pop проект в Санкт-Петербурге. Здесь печатались актуальные новости сцены, фотографии с synth-pop / future-pop концертов и вечеринок, интервью с российскими и зарубежными синти-поп музыкантами. Не найдя себя в монетизации, проект успешно закрылся, оставив после себя множество полезных знакомств и массу приятных впечатлений.

На память выкладываю последнее интервью Фотосинтеза - с классной питерской электронной группой Neon Lights, сделанное зимой 2013 года.

NEW WAVE, DEPECHE MODE И МОРДОР: ИНТЕРВЬЮ С ГРУППОЙ NEON LIGHTS

Два чувака в куртках и шапках при свете настольной лампы, полязгивая зубами, сводят ласковые поп-песни.
Интервью с Neon Lights

Neon Lights — дуэт из Петербурга, исполняющий new wave на английском языке. Интерес к этой группе подогревают несколько фактов:

1. new wave проектов у нас в Питере (да и вообще в России) — дефицит,
2. один из основателей Neon Lights — участник популярной группы Мультfильмы, а другой — известный в Петербурге музыкальный обозреватель.

Музыку Neon Lights можно сравнить с Soft Cell, New Order, The New Division, Royksopp, Keane. Тут и новая волна, и инди-поп, оформленные при помощи красивейших синтезаторных тембров. Когда от осмысления переходишь к восприятию, то влюбляешься в их музыку, знаешь — перед тобой штучная работа, и радуешься тому, что это сделано у нас.

Вот что еще важно — люди, которые далеки от электро-поп / синти-поп кругов как по индивидуальным музыкальным предпочтениям, так и по кругу своего общения, неожиданно становятся востребованы на нашей сцене, поскольку создают такой продукт, который отлично вписывается в нашу звуковую палитру и настроение.

Лично мне это напоминает историю питерской же группы Limelight образца 2005-2007, которые играли себе неторопливый мелодичный IDM, экспериментировали со звучанием и вокалом, и вдруг обнаружили, что популярны у местной синти-поп аудитории.

В течение последнего года Fotosynthes анонсировал несколько синглов Neon Lights — «1000», «Lazy» (с мощнейшим синти-поп би-сайдом Over Again), «Sleeping Beauty/Just». Прослушивая их новейшую работу — «Fall» — я решил, что пора уже познакомиться с этими музыкантами и разузнать все об их творческом методе, восприятии самих себя в музыкальном контексте, а также поговорить о Depeche Mode и синтезаторах — в нашей северной питерской манере.

Интервью с Neon Lights

В итоге получилось больше, подробное предновогоднее интервью, которое и предлагается вашему вниманию.

На связи Neon Lights в полном составе: Евгений Лазаренко и Макс Хаген. Спрашивал Гудвин, само собой. Фотографии: Виктория Атаманчук.

Как бы ты описал Neon Lights (далее — NL) людям, которые никогда раньше не слышали о нем?

Евгений: Музыкальный конструктор с нововолновым уклоном.

Макс: Электро-поп на распутье.

Для чего вы затеяли NL — есть какая-то серьезная цель или просто just for fun?

Е: Цель — серьезней не придумаешь, утолить зуд музицирования. Фан в этом же. Всяким музыкантом движет в первую очередь это.

М: Началось с «фана», но качество материала и отзывы оказались такие, что все довольно быстро стало серьезно. «Фан», впрочем, никуда не делся.

Кто за какие процессы отвечает в NL?

Е: Что касается песен, на мне обычно мелодии-гармонии-вокал, на Максе львиная доля высказывания. А прочего не хотелось бы касаться.

М: Выскажусь. Женич, как реальный мастер, скромничает. Он в NL музыкальный руководитель и, к тому же, отличный мелодист. У него, элементарно, опыта в десять раз больше. Когда он начинает прогонять про кварты, квинты и сексты, я себя чувствую двоечником у доски. Обычно он делает базовый набросок — у него все инструменты и программы под боком, и он сразу записывает любые идеи. Потом садимся и начинаем это крутить — кто первый лучший тембр навернет, тот и молодец. На мне отдельные партии, всякие звуки и ворчание по любому поводу. В последнее время почувствовал вкус к рисованию в Cubase барабанных сбивок.
Еще одна любимая тема — занятные ошибки, случайности или странности, которые вписываются в музыку. Как это у Женича звучит… «Макс, ты сам-то понимаешь, что делаешь?» Тексты пишем пополам. В одном из интервью он сравнил меня с вредным редактором, фильтрующим все и вся. Возможно, так и есть. Вообще мы как притягивающиеся плюс и минус у магнита. Женич позитивен и душа нараспашку, я же обычно бука и пессимист. Женич любит быстрые синкопированные партии и острые звуки — я, наоборот, мелодичную тянучку и мягкие тембры. Он меня, бывает, гнобит за пристрастие к синусоидам и предложения «распрямить ритм». Женич волосатый, я лысый. И так далее. Но общие вкусы и дурацкое чувство юмора совпадают. Последнее очень помогает, когда оба джентльмена напрягаются из-за каких-то несогласий.

Интервью с Neon Lights

Первым вашим релизом был «1000». Не успели вы его опубликовать, как сразу же пустились в какие-то выступления — спрашивается, что вы там играли, если материала было всего на сингл?

Е: Материала тогда уже было больше, просто на сингл еще хорошо встроилась только Over Again бисайдом. И как раз живьем ее исполнять сложно. Откладывали материал на альбом, да как-то быстро стали менять направление, лавировать в стилях, материал выходил разнородным, поэтому пока придерживаемся политики синглов. Макс, поставь меня в угол за это.

М: Угол — это для детей. Как говорилось у классика ГДРовской литературы, «Привязать к дереву и отхлестать плетью!» Когда появилась «1000», материала уже было полно. Первый наш концерт случился вообще за четыре месяца до выхода сингла и длился где-то 25 минут, второй — 35, третий уже под 45. Сжатые необходимостью писать материал, мы все делали очень быстро. Причем и сейчас за те вещи ни капельки не стыдно, но их с каждым разом все труднее укладывать посреди новья. «1000» стала уже такой, политесной вещью, когда надо было что-то обязательно выпустить, чтобы окончательно засветить себя.

Где лучше принимали — в Москве или Питере?

Е: Тут скорее стоит спросить о степени озадаченности аудитории нашими выходами. Москва чешет в затылке сосредоточенней.

М: В Питере, конечно. Здесь и корешков больше, и информации. Для москвичей мы, скорее, еще одна странная северная недорекламированная штука.

Как выглядит место, где вы работаете над треками?

Е: Холодная комната с зелеными стенами, постером South Park, афишей трибьюта Дюку Эллингтону работы Питера Макса, раскиданными по углам гитарами, пылящимися барабанами и пианино. Самые важные вещи — прямо перед глазами: комп, ямаховские мониторы с белыми диффузорами, микрофон, который, во избежание приступов экспрессии у вокалиста, висит так, чтобы петь, не вставая со стула.

М: Собачий холод. Окурки. Чашки. Бутылки. Шеренга неплохих гитар. Пианино, заваленное книгами, дисками и журналами. «Микрон» на табуретке, «блофельд» на столе. Компьютер, колонки, микрофонная стойка, которую я вечно норовлю своротить. Под ногами клубки проводов. Рыжие кот и кошка. Когда раздается недовольный голос Женича «Макс, куда ты лезешь?», я все время вздрагиваю — а он это коту, забирающемуся на колени и облизывающему «папочкины» руки.
Ровно год назад, когда доделывали “Lazy” после женичева развода-разгрома, всё это смотрелось еще живописнее. В комнате будто взорвался снаряд, горы обломков и барахла — пробираться приходилось на цыпочках. Нараспашку открытая дверь на балкон, чтобы охлаждать сходящий с ума системный блок компа — в декабре погода подходящая, да. Два чувака в куртках и шапках при свете настольной лампы, полязгивая зубами, сводят ласковые поп-песни. Такой вот Мордор.

Интервью с Neon Lights

Я видел шикарное фото синтезатора Waldorf Blofeld у вас на фейсбуке. А в каком треке я могу его услышать?

Е: Мы Blofeld пока редко юзаем, с Micron алесисовским он слишком разнится по тембру — едкий такой, с зудящей верхней серединой. С его звука начинается наш ремикс на чудесных эстонцев Jagaspace, кое-какие новые заготовки, которые, возможно, к весне оформятся во что-то удобослушаемое, сделаны целиком на «блошке». Чуть более агрессивный репертуар вырисовывается — посмотрим.

М: Ремикс на Jagaspace стал первой полноценной обкаткой «блофельда», большая часть партий на нем и сделана. Это был двойной эксперимент для нас — музыкальный и технический. У меня до сих пор мурашки по коже от «шевелящегося» тягучего баса и истошного подвывания в проигрыше, которые получилось накрутить. У «блофельда» звук специфический, прохладный. Он идеально подошел для этого ремикса, но, в свете собственных нужд, мы пока так и пытаемся скрестить его с «микроном» и «роландом». Синтезатор, впрочем, отличный, что ни говори.

Какие инструменты / программы вы используете для аранжировки, записи, обработки?

Е: Я кубейс-юзер с 1996 года, иногда что-то в лоджике делаю, но кубовская платформа для меня как старый свитер, который с годами становится только теплее. Из программных инструментов рука первым делом тянется к ReFX Vanguard, Lennar Sylenth и Rob Papen Predator. Но обычно обходимся железными, и Alesis Micron пока в частоте использования лидирует. Мы стараемся дать в звуке побольше пространства, поэтому виртуальный ревер D16 Toraverb и дилей E-Phonic Retro Delay в стеке инсертов появляются в первую очередь. Еще даю себе волю поиграть на безладовом Squier Jazz Bass, который больше всего пострадал от топора разъяренной супруги, но был исцелен. А шрамы украшают мужчину. Поэтому ритм-секция у нас чаще всего живая.

М: Для меня оптимальный вариант это Sylenth — я его как-то сразу полюбил, и он меня никогда не разочаровывал. Звуки хорошие, все наглядно — для меня, как туловища, ненавидящего ползать по менюшкам, такое тоже важно. Было приятно в какой-то момент увидеть на него хороший отзыв на Vintagesynth.com. Vanguard используем для более химических звуков. Еще один мой фаворит это Camel Phat 3. Время от времени у нас повисает выражение «изговнять гитару», и здесь он первый помощник. Некоторые партии Женич играет на гитаре — так бывает удобнее — а потом «верблюдом» звук меняется до неузнаваемости.

Для вас электронные клавишные инструменты это просто наиболее подходящий способ инструментовки, или вы фанаты всяких синтов, любители железа?

Е: Ну для меня, гитариста по роду деятельности, было в какой-то момент любопытно переключиться со струн на клавиши. И было время, когда мы с увлечением сидели на музфорумах в поисках добычи, облизываясь на легендарные модели на портале Vintage Synth Explorer. Что купили — «микрон», «блошку» и Roland JP8000 — то и осваиваем не очень шустрыми темпами.

М: На синти-порн сайтах мы и сейчас сидим, но появилось ощущение, что для реальных нужд есть все, что нужно. Основной рабочей железкой все-таки стал «микрон», если что надо побыстрому наиграть, бросаемся сразу к нему. Но VST тоже удобные штуки, и используются активно. Десять кило «роланда», как выяснилось, таскать, хоть и всего-то через улицу, влом. Хотелось какой-то классики — мы ее подобрали и с полным довольством имеем ввиду. В деле он использовался всего пару раз по случаю, а так я мычу на нем дома всякий эмбиент. Естественно, неизбежно хочется чего-то еще. Из новинок, например, меня заинтересовали Arturia MiniBrute и Studiologic Sledge. А любимая наша порномодель Alesis Andromeda.

Бывает так, что песня рождается не из идеи и слов, а от удачно накрученного тембра или сэмпла?

Е: Скорее, с басовой линии, как вот в Fall. Просто был в гостях друг, бывший мультфильмовский басист Руст Галлямов, и я, рекламируя ему свой искалеченный безлад, сыграл от балды рифф. Ну и дальше — мелодия вокальная, аранжировка подтянулась, текст, переписанный текст. Слова вообще последним делом втискиваются в уже выстроенную вокальную линию. Прямо перед записью или концертом.

М: Музыка. Идея. Текст. Песня. Для меня в такой последовательности.

Интервью с Neon Lights

Что такое NL прежде всего — музыка или текст?

Е: Мне вокал всегда виделся еще одним инструментом, но совсем уж белиберду петь не хотелось бы, как некоторые наши, с англоязычными потугами. Поэтому какой-то хук вокальный в припеве рождается одним из первых, и часто вместе с фразой. В той же Fall я, испытывая трепет перед внезапным чувством, поначалу выдал thouhgt it impossible to fall in love again. А когда трепетать перестал, Макс с готовностью переделал текст шиворот-навыворот, оставив при этом ключевые строки и рифмы. In love на apart поменял — и смысл окончательно вошел в резонанс с меланхолией музыки.

М: Возможно, я просто не вижу каких-то процессов, которые происходят у Женича в мое отсутствие. Я иногда предлагаю какие-то композиции оставлять на уровне инструменталок, но дорогой коллега любит петь, так что приходится писать или править тексты. Fall — да, меня обламывал весь тот любовный романтик, что был изначально. В итоге, после игры в слова, попер уже прямо Иэн Кертис какой-то, и в песне наступил облом уже экзистенциального толка. Иногда тексты возникают не то что в последний, а в самый последний момент. Второй куплет Happy Time, например, был нацарапан маркером — чтобы лучше видеть — за полчаса до первого выхода с ней на сцену. А текст к еще одной песне мы сочиняли по пути на саундчек, обмениваясь смсками. Думаю, здесь дальнейших вопросов где курица, а где яйцо уже быть не может.

Насколько окончательный вариант песен отличается от первоначального демо? Вы сразу знаете, чего хотите получить в финальном миксе, или долго блуждаете среди нот, прежде чем найдете правильную гармонию и нужные тембры?

Е: Мимо нот мы редко блуждаем, чаще в ворохе тембров и настроек, автоматизации и реверберации. Последнее время склоняюсь к мысли, что простота куда лучше воровства — дальше попробую не перегружать аранжировки.

М: Гармония обычно не слишком меняется, а тембры и эффекты можно искать до бесконечности. Зависит от того, насколько удачно удалось сразу найти правильные ходы и звуки. Та же “Trixie” была опубликована с незначительными изменениями. А “Fall” и “Happy Time” постоянно менялись. В первой отдельные звуки поправляли даже вечером перед выходом сингла. Вторая вообще прошла по кривому пути от «мэдчестера» через шугейзинг к электронике, пусть и шумной.

Судя по тому, что я узнал о вас из прессы, вы люди, которые по духу ближе к инди-музыке, чем к электро-поп или synth-pop. Как же вам удается создавать вполне каноничные песни на чужом для вас поле?

Е: Ну, для меня синтюха — британская чаще восьмидесятина — это часть диджей-сета, которая тем обширней, чем тише заведение. И вот насчет каноничности — у всех этих ультравоксов не было по шесть-семь гитар в треке, как у нас. Мне вот и кажется, что не синти-поп мы, а нью-вейв в дюрановском, очень грубо говоря, понимании.

М: По-моему, одно другому не мешает, а в новом веке и вовсе пересекается. Мы, имея какие-то свои предпочтения, просто не хотим утыкаться в стопроцентные и вечные образцы. Мы о них даже не думаем в процессе — что наруливается, то и прекрасно. Это уже потом слушаешь и прикидываешь, что же это такое получилось. И если та или иная наша песня звучит канонично, то это, скорее, зависит от того, кто слушает — есть любимая группа, можно сравнить. Я, вот, со всей кучей переслушанной музыки и тысячами альбомов в закромах, через раз спотыкаюсь, когда хочется придумать конкретный аналог той или иной песне NL.

Интервью с Neon Lights

Изучая интервью иностранных электронщиков, часто вижу, как люди признают влияние Depeche Mode. Но общаясь с нашими музыкантами, я часто слышу, как они открещиваются от влияния DM, хотя, подчас, оно просто выпирает из их музыки. Это что, тенденция такая? Стыдно признать, что на тебя повлияли DM? И как у вас самих обстоят с этим дела?

Е: Из нас мартингоровщина прет, скрывать глупо. Припев Sleeping Beauty послушайте, например. Чего стыдиться, если я в первый приезд DM себе голос сорвал, потому что все синглы знал как свои двадцать пальцев?

М: Из Женича мартингоровщина не то что прет, но неожиданно всплывает. Однажды я обнаружил, что под одну из наших песен — пока не засвеченных — легко поется “Enjoy the Silence”. Женич проверил аккорды, и оказалось, что он совершенно неумышленно наваял точно такую же последовательность, хоть и в два раза медленнее. Пришлось, для чистоты, слегка поменять гармонию. Со мной история совсем другая. Я знаю группу DM, но на меня она реально никакого влияния не оказала. Есть отличные песни и отличные альбомы, но, допустим, New Order, Cocteau Twins или Biosphere я переслушаю с большим удовольствием. Думаю, что вокруг DM уже столько всего раздуто, что они стали простейшим общим знаменателем, по которому равняют хоть немного похожие группы. Кризис идентификации, если хотите.

Когда только вышли ваши первые треки, питерская музыкальная пресса уже вознесла вас на пьедестал, обласкала лестными эпитетами. Что это было? Неужели это такой кредит доверия? Или у нас так плохо с электронной музыкой, что журналисты хватаются за любых новичков, стоящих за клавишами, еще толком их не распробовав?

Е: Тут вышел баланс между кумовщиной и этим самым кредитом. Что кривить душой, здравицы читать всегда приятно, но внутреннюю критику лестными эпитетами не успокоить. А вот какое-то сбалансированное мнение еще очень хотелось бы услышать. Плохо ли с электронной музыкой? Да вполне так. Только несколько на ином поле она плодится, на наш участок не заглядывает. А мы на их.

М: Нужно понимать питерскую специфику. Музыкальная тусовка здесь не так уж и широка, толковых информационных ресурсов немного, так что группы и музжурналисты друг друга знают, пусть даже через одного человека. И если происходит что-то интересное, то народ включается. Нас оценивали уже по приличному количеству песен, которые игрались живьем и показывались разным людям. А поскольку команд, похожих на NL в Петербурге раз-два и обчелся, то мы оказались на виду. Хотя бы на наших болотах.

Интервью с Neon Lights

Чем лучше всего заниматься, слушая ваши песни?

Е: Хочется верить, что чем бы ни занимался, к концу песни начнешь ей подпевать.

М: Велосипед выдумывать не буду. Тупить вечером на балконе с каким-нибудь слабоалкогольным напитком — лучшее времяпрепровождение.

Я видел комментарии слушателей, в которых они отзываются о ваших песнях как о продуктах интеллектуальных, эстетских. Что вы думаете, когда сталкиваетесь с этим — типа, ха-ха, вот еще один чувак увидел то, чего там нет, — или — аааа, они раскрыли наши козыри?

Е: Ну мы правда не только нижними чакрами оперируем, когда что-то записываем. Про сложные эмоции пытаемся рассказать не самыми банальными, хочется верить, средствами. Значит, это заметно. Что в нас, правда, эстетского, ума не приложу.

М: Определенная степень эстетства во всем этом тоже есть, но оно не наигранное. Общие моменты — начитанность, наслушанность, образование и, в конце-концов, персональные особенности — в тридцать лет уже не замажешь. Они просто в тебе и то, что ты, допустим, пишешь в текстах, изначально находится на некоем внутреннем уровне — судя по упомянутым комментариям, довольно высоком. В чужих глазах это может выглядеть интеллектуальным припадком или эстетством напоказ, но на самом деле для нас все органично. И, да, когда я сочиняю текст, то подкладываю альбом Обри Бердслея под бумажку с черновиком текста — он большой, на нем писать удобно. Последний раз, правда, под черновиком оказался роман Лескова «На ножах».

Вы уже выпустили достаточно синглов. Что нужно сделать, чтобы у NL вышел студийный альбом?

Е: Проблема — и ее Макс тоже отметит — в моей непостоянности. Мне сложно будет собрать штук 10-12 песен в одном звучании, чтобы альбом более-менее монолитно слушался. В последнем-то сингле для нас заметен разнобой, потому что песни разных периодов. И ведь не хочется себя осаждать и засовывать в какие-то рамки.

М: Собрать волю в кулак, песни в кучку, и разом все доделать. Мы даже иногда угрюмо гундим друг на друга — Женич рвется ухватить все сразу, а я впариваю ему какие-то системные и плановые штуки. Теоретически, альбом можно собрать хоть сейчас. Материала много, но процесс сортировки и обдумывания того, что хочется получить, все время норовит затягиваться. Что-то еще сочиняется, и трудно отказать себе в удовольствии нырнуть в новый набросок, который нравится здесь и сейчас. А в рабочем порядке концентрироваться пока лучше всего получается на синглах. К тому же, нам превентивных реверансов раздали столько, что набор каких-то песен от балды ты уже не выпустишь, появилась ответственность, в том числе перед самими собой. Если что-то и делать, то это должна быть хоть и небольшая, но бомба.